Как сообщает веб-сайт Calend.ru, в 1992 г. в конце Десятилетия инвалидов Организации Объединенных Наций (1983—1992) Генеральная Ассамблея ООН провозгласила 3 декабря Международным днем инвалидов (International Day of Persons with Disabilities).
Интересно, что на Западе принято называть «инвалидов» не словом «invalids»/инвалиды, как в России, а термином «disabled people»/люди с ограниченными возможностями.
Как пишут веб-издания, указанное десятилетие было периодом повышения информированности и принятия мер в целях улучшения положения инвалидов и обеспечения для них равных возможностей.
Позднее Генеральная Ассамблея ООН призвала государства-члены ООН проводить мероприятия в ознаменование Дня, имея в виду дальнейшую интеграцию в жизнь общества лиц с инвалидностью.
Проведение 3 декабря Международного дня инвалидов направлено на привлечение внимания к проблемам инвалидов, защиту их достоинства, прав и благополучия, на привлечение внимания общества на преимущества, которые оно получает от участия инвалидов в политической, социальной, экономической и культурной жизни.
Цели, ради которых этот день был провозглашен, — полное и равное соблюдение прав человека и участие инвалидов в жизни общества. Эти цели были поставлены во Всемирной программе действий в отношении инвалидов, принятой Генеральной Ассамблеей в 1982 году.
Как же соблюдаются права инвалидов в области душевного здоровья в РФ?
В статье «» написано 20.11.2009 со ссылкой на статью известного психиатра Эммануила Гушанского в «Полит.ру», что судебно-психиатрическая экспертиза в России находится в омерзительном состоянии, позволяет преступникам уходить от ответственности «через психиатрию». И, наоборот, здоровые люди, на которых хотят «повесить собак» объявляются душевнобольными. И те и другие «пациенты» тюремных «дурок» в будущем потенциальные «инвалиды» по психиатрии.
Еще одно подтверждение нарушений прав в тюремной психиатрии — «Лечить нельзя помиловать», опубликованная 02.11.2009 г. В ней рассказывается о случае петербурженки, просившей оказать содействие в восстановлении прав сына, Сочнева Самуила Робертовича (фамилия и имя изменены). Сочнев Самуил Робертович, в 2006 г. по обвинению в непредумышленном убийстве был помещен в начале в СИЗО в Горелово, затем в СИЗО №1. Сочнев С.Р. страдал эпилепсией. Однако его, совершенно необоснованно, по убеждению его матери, продолжали удерживать в психиатрической больнице.
В публикации «
В публикации «», опубликованной 11.11.2009 г., рассказывается, что в Санкт-Петербургскую Гражданскую комиссию по правам человека обратилась Котакова Евгения Маруфовна (Ф.И.О. изменены), петербурженка, с жалобой на бесправное положение ее сына, Пикунова Николая Робертовича (Ф.И.О. изменены), в одном из детских домов Петербурга и просьбой оказать поддержку в восстановлении его прав. Это отдельная тема для разговора, т.к. дети из специализированных детских домов часто огульно помещаются в психоневрологические интернаты в будущем, также становятся «инвалидами». Об этом писала в своем тематическом докладе в середине 2000-х годов «Московская Хельсинкская группа».
А вот что пишет «» (1-2009) в статье «Права инвалидов с психическими расстройствами»: «21-24 декабря 2008 г. комиссия специалистов НПА России в составе Ю.С.Савенко, Л.Н.Виноградовой и Е.И.Цымбала… по поручению Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации В.П.Лукина посетила Похвистневский молодежный пансионат для инвалидов Самарской области. К Уполномоченному поступили обращения четырех молодых людей, проживающих в этом пансионате, в которых они просили помочь им получить образование, овладеть профессией (плотника, продавца и т.п.), дать возможность принимать участие в решение своей судьбы.
Истории очень типичные. Неблагополучные семьи, родители, лишенные родительских прав, – дети попадают в детский дом. Перед зачислением в школу – обследование психолого-медико-педагогической комиссией: может ли обучаться в обычной школе или необходима психокоррекционная? Или вообще «не обучаем»? Короткая беседа и один получает диагноз «выраженная дебильность», а трое других – «имбецильность», и, соответственно, лишаются возможности получить образование. По достижении 18 лет, когда необходимо решать их дальнейшую судьбу, все четверо проходят судебно-психиатрическую экспертизу и признаются недееспособными. Опять короткая беседа, вопросы, направленные на выяснение интеллектуального уровня подэкспертных и их осведомленности в социальной жизни. И хотя эксперты уже не находят ни у одного из них имбецильности, на этот раз это лишь «легкая интеллектуальная недостаточность», однако их вердикт экспертов ставит крест на дальнейшей самостоятельной жизни молодых людей: «в связи с несформированностью социальных навыков и невозможностью самостоятельного социального функционирования нуждается в установлении опеки». Спрашивается, откуда у них могут быть сформированные социальные навыки? И в то же время, куда делась тяжелая умственная недостаточность?
Ответы на эти вопросы предстояло выяснить комиссии. Кроме того, предполагалось разработать рекомендации по изменению системы обучения и социализации детей-сирот с психическими расстройствами.
Предварительное изучение представленных документов (переписка Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации с министерствами и прокуратурой Самарской области, Справка по результатам мониторинга домов-интернатов Самарской области и др.), показало, что ситуация с соблюдением прав детей-инвалидов и инвалидов с детства с умственной отсталостью и нарушениями психического развития, проживающих в интернатных учреждениях Самарской области, крайне неудовлетворительна. Нарушается их конституционное право на образование, имеются необоснованные решения судов о признании граждан недееспособными, отсутствуют индивидуальные реабилитационные программы и мн. др.
Надо отметить, что дети, оставшиеся без попечения родителей, и дети-сироты с нарушениями психического развития и умственной отсталостью являются одной из самых незащищенных категорией населения. Они находятся в полной зависимости от добросовестности и профессиональной квалификации своих законных представителей, обычно – руководителей интернатных учреждений, в которых они проживают. Именно эти руководители, используя заключения психолого-медико-педагогической комиссии, решают вопрос о переводе таких детей в коррекционные учреждения VIII типа и в дома интернаты системы социальной защиты, что определяет их дальнейшую судьбу. При этом интересы опекунов и опекаемых часто не совпадают.
Решения суда отличались чрезвычайной краткостью изложения ситуации, ограниченностью круга использованных доказательств и полным отсутствием исследования этих доказательств. Это тот случай, когда решения о недееспособности выносились заочно – ни один из четверых не принимал участие в судебном заседании, не было заслушано ни одного свидетеля…
Комиссия пришла к выводу, что глубокая социальная дезадаптация этих трех молодых людей в значительной мере связана с условиями их проживания, сначала в коррекционных образовательных учреждениях, а затем в домах-интернатах органов социального обеспечения, где они были изолированы и от возможности получения в полном объеме образования, и от приобретения элементарного жизненного опыта, необходимого для социализации личности. Указанные учреждения в качестве основной цели видят уход за своими подопечными, а не развитие имеющихся у них задатков, максимально возможную адаптацию к жизни в социуме…»
В своей книге «В рабстве у психиатрии» профессор психиатрии Т. Сац писал: «Когда люди не знают «что еще» сделать, говоря об апатии, замкнутом подростке, малолетнем преступнике, эксгибиционисте или сварливом старике, наше общество фактически советует им сдать «преступника» в психиатрическую больницу. Чтобы преодолеть это, нам следует создать большее число гуманных и разумных альтернативных способов лечения вместо принудительной госпитализации. Дома престарелых, мастерские, временные приюты для бедных, чьи семейные узы распались, прогрессивные тюремные заведения – эти и многие другие учреждения необходимы, чтобы решать задачи, которые сейчас поручены психиатрическим больницам».
