Память поколений – Книга на века: По заслугам – слово, По делам – строка.
1990 г. Идет заседание сессии Съезда народных депутатов СССР, Муса Дарсигов* отсутствовал - был в каком-то министерстве. Ко мне подошел Гаджи - секретарь Комиссии Совета Национальностей Верховного Совета СССР во главе с А. Беляковым по ингушскому вопросу.** Гаджи отдал мне проект решения Комиссии, чтобы я передал Мусе. В его первом пункте говорилось о необходимости решения вопроса о передаче Пригородного района Чечено-Ингушетии. Второй пункт, который ранее не был внесен в проект решения на заседании Комиссии, но вдруг выскочил, как черт из табакерки, гласил, что упомянутый вопрос должен решаться с обоюдного согласия двух республик.
Когда пришел Муса, я передав ему проект, рассказал на ингушском языке какую опасность и коварство таит в себе второй пункт: государство, совершившее геноцид против нашего народа таким образом стремится отстраниться от решения вопроса, а осетинская власть никогда не даст своего согласия по этому поводу. Разъяснил ему как вопрос обоюдного согласия республик выглядит при сравнении положений сталинской Конституции 1936 г. и Декларации Верховного Совета СССР «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечению их прав» от 14 ноября 1989 г.
Упразднение автономных образований «наказанных народов» провели вопреки Конституции СССР 1936 г. и конституций автономных республик 1937 г. Их ст. 15 гласили: «Территория… АССР не может быть изменена без согласия … АССР». Естественно, что депортация народов и упразднение их территориальной целостности вершилось без учета их волеизъявления. Теперь, в эпоху декларируемого создания демократического, правового государства, беззаконие депортаций стремятся закрепить ссылкой на этот же конституционный принцип.
Во-вторых, ст. 126 Конституции СССР 1936 г. гарантировала: «Гражданам СССР ... неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора». Сталинский режим без суда и следствия подверг аресту целые народы, которые по сей день частично или полностью пребывают в шкуре арестантов…
В-третьих, ст. 128 гласила: «Неприкосновенность жилища граждан … охраняется законом». Представители депортированных народов, ограбленные государством, получают из федерально-республиканских инстанций аморально-беззаконные отписки о том, что «имущество, конфискованное при выселении, возвращению не подлежит». Таким образом, по мнению правозахоронительных инстанций, справедливости нет и не может быть места в правовом государстве. Они не разумеют, что экспроприация без суда и следствия является не конфискацией, а грабежом и мародёрством государства.
Все вышеперечисленное с позиций Декларации Верховного Совета СССР от 14. 11. 1989 г. является преступным и незаконным. Значит, к этому же разряду относится и ссылка на необходимость получения обоюдного согласия республик на восстановление справедливости. Излагая все эти доводы Мусе простыми словами, я предвидел как он их воспримет, но не ожидал, последовавшей далее реакции. Он вскочил и, ничего не говоря, бросился из зала, я – следом. Муса мчался по коридорам Дворца съездов. Тогда у меня в мозгу возник образ танка, который несется, сметая все на своем пути. Это, действительно, был танк: с его пути разлетались в стороны депутаты и другие люди.
И вот, он ворвался в кабинет Белякова... С порога, потрясая огромными кулаками - кувалдами, он проревел: «... твою мать, бериевский выродок!.. Да я ж задушу тебя своими руками!.. Ты, что ж это, написал, сталинский ублюдок!.. Сколько тебе заплатил Галазов?!.. А?!» И далее - в таком же духе. Беляков стал белым, как мел, вжался в угол, его колотила мелкая дрожь, губы тряслись, и он беспрерывно, по-поросячьи, верещал одно и тоже: «Муса, я все сделаю, как ты скажешь... Муса, я все сделаю...» Четыре человека охраны, повисли на нем, он стряхнул их, как медведь собак, но они вновь налетели на него. Я стоял перед Мусой, уперевшись в его грудь. В тот момент, у меня хватило сил не допустить его до Белякова. Помогло также и то, что я негромко, но отчетливо повторял ему на ингушском: «Муса, тоха йиш яц, къамаьл хийца де...» (Бить нельзя, говори без оглядки). С одной стороны, я боялся, что он ударит Белякова, а с другой – торжествовал... краем глаза видя его состояние и слыша его жалкое лепетание...
В тот же день мы с Мусой провели встречи с членами Комиссии Д. Завгаевым, А. Акаевым, Ю. Мариничевым, Ю. Боярсом, С. Лавровым, П. Осиповым и ввели их в курс дела. Включение указанного пункта в проект решения Комиссии произошло в итоге подковерных интриг Председателя Верховного Совета Северной Осетии А. Галазова в обход других ее членов. В конечном счете пресловутый пункт был исключен из текста окончательного решения Комиссии. На заключительном заседании А. Беляков сидел, как пришибленный, его бегающие глазки избегали встречаться с глазами Дарсигова. Уже в конце заседания он, осмелев, обратился к нему заискивающим голосом: «Муса, теперь-то ты доволен?..» Муса не удостоил его ответа, а только смерил презрительным взглядом. Я был убежден тогда, не сомневаюсь и сегодня, что Муса Дарсигов сыграл огромную роль в работе этой Комиссии и принятии такого решения.
Возможно, для многих это представляется дикостью, невоспитанностью, и будут совершенно неправы. Тогда, в том кабинете, злобной, жестокой, коварной и подлой стихии государства СССР и осетинской власти противостала ничем неукротимая стихия гнева, ярости и боли всего ингушского народа в лице Мусы Дарсигова. Несомненно, он был ее олицетворением.
Есть люди, которые долдонят о необразованности Мусы. Это довод, мне кажется, совершенно несостоятельным, и я его отметаю. Во-первых, он был избран депутатом по воле Господа. Во-вторых, мне приходилось тогда иметь дело с весьма образованными людьми, но зачастую они были недалеки, бессовестны, алчны, властолюбивы и подлы. Мусу украшали другие достоинства: мужество, доброта, бескорыстие, трудолюбие, дар убеждать в своей правоте и упорство. Я много раз видел, слышал, осознавал разумом, чувствовал душой всю гамму этих и других его достоинств.
Муса ушел... Я не могу утверждать, но хочу верить, что, Муса Дарсигов, помимо всего прочего совершенного им, получил достойное вознаграждение от Всевышнего и за тот мужественный поступок, описанный мной. Следует подчеркнуть: таких поступков за время своей депутатской деятельности он совершил немало. Он много раз выступал на заседаниях Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, неоднократно бывал на приемах у М. Горбачева, Б. Ельцина и др. представителей власти и всегда отстаивал интересы ингушского народа бескомпромиссно, упорно, страстно, а иногда и яростно.
Он достоин памяти ингушского народа, невзирая на то, что пока в вопросе о реабилитации «наказанных народов» торжествует аморальность правового нигилизма Российского государства и осетинской власти. Они встали железобетонным заслоном на пути исполнения Закона «О реабилитации репрессированных народов» и с маниакальным упорством отстаивали и отстаивают сталинско-хрущевский произвол, надругательство, грабеж и геноцид депортированных народов. Однако «ничто не вечно под луной», и Господь воздаст всем полной мерой, «ибо сеявший зло – зло и должен пожать».***
Особо следует отметить роль североосетинской и югоосетинской властной элиты и, обслуживающей ее, «научно-культурной» обслуги. Обнищавшие духом и разумом, они поднаторели в оболванивании и обирании своего народа. Осетинская «знать» в соучастии с Российским государством и под его прикрытием сыграла ведущую роль в организации, подготовке и проведении геноцида ингушского народа в 1992 году. Цель этого кровавого преступления против человечности состояла в том, чтобы не допустить реализации Закона «О реабилитации репрессированных народов». Она, беспощадно проливая кровь ингушей, изгоняя их из Пригородного района, подвела «политическое» основание под безбожно-незаконный тезис о невозможности исполнения этого Закона, и таким образом всадила нож в спину всем, без исключения, «наказанным народам». Сегодня эта «элита», продолжая упорствовать в свершенном злодеянии, беспрестанно и сладострастно проворачивает нож, торчащий из их кровоточащей раны...
* Муса Юсупович Дарсигов до своего избрания народным депутатом СССР, а затем и членом Верховного Совета СССР трудился в сельском хозяйстве механизатором. Будучи депутатом, я знал немало своих коллег по парламенту: механизаторов, доярок и даже директоров совхоза, но таких упертых и яростных борцов за права своего народа, как Муса, среди них не встречал. Они, преимущественно, молчали и послушно, по указанию начальства, голосовали. ** Данная Комиссия была создана 26 марта 1990 г. В ее состав от Чечено-Ингушетии входили Д. Завгаев - Председатель Верховного Совета ЧИ АССР, и М. Дарсигов. Другие депутаты - Р. Аушев, Б. Богатырев, И. Костоев и я участвовали в ее работе с правом совещательного голоса. Гаджи - Фамилию этого дагестанца не помню, уточнить не могу, потому что документы в данный момент не под рукой. *** Ибн Сина (Авиценна)
* Мнения авторов статей могут не совпадать с позицией редакции. Ответственность за достоверность приведенных фактов несет автор статьи.
