В столице Грузии Тбилиси состоялись очередные Гражданские слушания на тему – «Российская пропаганда как угроза безопасности Украины, Азербайджана и Грузии». От Украины выступил политолог, эксперт Артем Филипенко (Одесса), от Азербайджана — политолог Тогрул Джуварлы (Баку), от Грузии – журналист Дмитрий Авалиани (Тбилиси).
Мероприятие прошло в рамках программы «Символический Кавказский Суд по Правам Человека и Гражданские слушания на службе демократии Кавказских стран» при поддержке Национального Фонда Содействия Демократии (National Endowment for Democracy — NED). Организатор – Кавказский центр гражданских слушаний (Грузия).
Предлагаем выступление Артема Филипенко полностью:
Украинский кризис и агрессия России против Украины заставил многих экспертов вновь обратиться к формуле «гибридной войны» и «гибридных угроз». Это подтвердил и саммит НАТО в Уэльсе, который в том числе рассматривал и возможность адекватного ответа на «гибридные угрозы».
Сегодня теория «гибридной войны» продолжает активно развиваться, в особенности, с учетом российского опыта. Вместе с тем, как правило, все сходятся на том, что данный тип войны предполагает сочетание прямого и непрямого (с привлечением иррегулярных военных формирований) военного участия, информационной войны и экономического давления. Тем более, что высокий уровень интегрированности национальных экономик и нахождение в глобальном информационном потоке, делает государства более уязвимыми перед новыми угрозами.
Вспомним классическую формулу фон Клаузевица «Война есть продолжение политики другими средствами». «Гибридная война» как новый тип войны, характерный для начала XXI-го столетия предлагает намного более широкий арсенал средств для достижения политических целей. Украинский исследователь Григорий Перепелица дает, в частности, следующую характеристику: «гибридная война не ограничена международными конвенциями и правилами ведения войны в соответствии с международным правом. Она не имеет четко обозначенного начала и конца. Гибридной войне не свойственны военные фронты, многочисленные армии и масштабные военные операции, поскольку она ведется преимущественно в виртуальной сфере, а объектом этой войны является общественное сознание, разум. Такие гибридные войны направлены на создание хаоса на территории противника, общественного хаоса среди его населения, управленческого хаоса в системе государственного и военного управления. В этой ситуации применение военной силы сводится к необходимому минимуму, поскольку агрессор имеет возможность использовать гражданское население и вооруженные силы страны-жертвы во вред ее собственному правительству».
Нельзя сказать, что сама по себе «гибридная война» являет собой что-то исключительно новое. Практически все войны XX-го, а зачастую и более ранних времен, несли в себе элементы «гибридности». Например, применение регулярных и иррегулярных военных формирований было характерно и для Второй мировой войны, и для Вьетнамской войны и для других войн.
То же самое можно сказать и об информационно-психологических операциях как комплексе спланированных действий, имеющих целью изменение взглядов противника, союзника или нейтральных аудиторий, представителей вооруженных сил или гражданских лиц, в выгодную для инициатора такой деятельности сторону.
Многие из конфликтов, возникших в бывших советских республиках в начале 90-х годов, также носили элементы «гибридности». В принципе, сценарий, по которому развиваются события на Донбассе, очень схож с событиями в Приднестровье в 1991-1992 годах. Раскрученная языковая тема (поводом для активизации движения в Приднестровье послужило принятие Закона «О языках», согласно которому государственным языком объявлялся молдавский на основе латинской графики), конфликт элит – республиканского руководства состоящего из местных выходцев и директората, подчинявшегося непосредственно Москве, участие в конфликте на стороне сепаратистов разного рода «добровольцев», создание республиканской гвардии и непосредственное вмешательство российских войск 14-й армии, которое и решило исход боев в пользу сепаратистов. Очень схожи были и приемы информационной войны: дегуманизация противника, который представлялся как продолжатель дела «фашистов» (в данном случае Румынии), линия раздела «интернационализм – национализм», попытка представить свою борьбу как борьбу против внешнего врага (в случае Донбасса это США, в случае Приднестровья – Румыния).
Вместе с тем, необходимо отметить, что бурное развитие средств массовой коммуникации за последние десятилетия сделали информационно-психологические операции более эффективными и масштабными. Тем более, что у информационно-психологических войн есть существенное преимущество: ее арсенал воздействия характеризуется значительной долей гибкости и непредсказуемости, что существенно усложняет формирование надежной обороны.
Вместе с тем, тот набор средств и методов воздействия, который применяется сегодня Россией против Украины (начиная от вещания российских телеканалов и заканчивая так называемыми «ольгинскими троллями») заставляет сегодня говорить даже не об информационно-психологических операциях как таковых, сколько о тотальной психологической или, если точнее, информационно-психологической, войне. Речь идет не о точечных ударах или избирательной дезинформации, а о создании виртуальной картины мира, параллельной существующей в реальности, о таком воздействии на эмоции и чувства людей, которое заставляет их отказаться от рационального осмысления происходящего.
Однако информационно-психологическая война, которую ведет Россия против Украины подчинена определенной стратегической цели, а именно – сохранить Украину, как и большинство бывших советских республик в сфере своего политического и экономического влияния, а в перспективе — не допустить дальнейшего расширения европейского и евроатлантического пространства.
В случае с Украиной нынешняя информационно-психологическая война является кульминацией более масштабной кампании, которую можно оценить как гуманитарная агрессия. Известно, что культура является лучшим дипломатом, но культура является и эффективным оружием, которое позволяет навязывать иные ценности, формировать привлекательный образ противоположной стороны.
Фактически на протяжении всего периода существования независимого украинского государства оно рассматривалось российской политической элитой и значительной частью российского общества как своего рода историческое недоразумение. И если в 90-е годы Россия была слаба для того, чтобы предпринимать активные действия по возвращению Украины под свой контроль, то с начала XXI-го деятельность Москвы в этом направлении активизируется. В первую очередь, ставка была сделана на так называемую «мягкую силу», которая предполагала акцентирование на общей исторической памяти, общем духовном и культурном наследии и якобы принадлежности к единой Восточно-Славянской цивилизации наряду с созданием образа путинского режима, привлекательность которого обеспечивалась высокими зарплатами и пенсиями, а также стабильностью и предсказуемостью на фоне политической нестабильности и непредсказуемости в других бывших советских республиках.
Немалую роль здесь сыграло в целом доминирование в украинском гуманитарном пространстве русской культуры. Украина фактически ничего не смогла противопоставить потоку российского кино, российской литературы и российской популярной музыки. И проблема не столько в количественном преимуществе, сколько в активном навязывании определенных ценностей и восприятия исторических событий, в частности, позитивного восприятия имперского и советского прошлого. Справедливости ради стоит отметить, что специфика украинской истории действительно дает возможности для неоднозначной трактовки отдельных событий и лиц, а также для различного рода спекуляций.
Одним из наиболее значимых идеологических концепций стала концепция «русского мира», который обозначает определенную общность людей, связанных с Россией языково-культурной традицией, православной верой, генезисом исторической памяти и лояльной к русскому государству и ее руководству. Примечательно, что эта концепция распространяла «русский мир» не только на русских, украинцев и белорусов, но и на Республику Молдова, где говорят на языке романской группы. Распространение идеологии «русского мира» во многом облегчалось доминированием в Украине Русской православной церкви (или Украинской православной церкви Московского патриархата), а также наличием ряда политических партий (таких, например, как Коммунистическая партия Украины) и общественных организаций откровенно пророссийской ориентации.
В целом гуманитарная экспансия создала у российского руководства иллюзию, что Украина в целом, за исключением разве что западных областей, находится в российском культурно-информационном поле. Начало украинской Революции Достоинства не только поставило крест на этих ожиданиях Москвы, но и заставило перейти к более жестким мерам информационного воздействия. Поменялась не только риторика и количество откровенно неправдивой информации, которая распространяется в средствах массовой информации, но и сама парадигма. Если до сих пор украинцы в основном рассматривались пусть как отдельный, но все же братский народ, исходящих из общего славянского корня – Киевской Руси, возможно «заблудший» в своем стремлении стать частью Европы, то с началом агрессивной информационной кампании было поставлено под сомнение существование украинцев как нации.
На выбор предлагалось несколько идеологических штампов, применение которых варьируется в зависимости от аудитории или времени применения. Наиболее распространенные из них:
«украинцев и украинский язык выдумал Генеральный штаб Австро-Венгрии во время Первой мировой войны для ослабления России»;
«украинский язык это ополяченный русский»;
«на Украине идет война против православия, которую ведут униаты (греко-католики), протестанты и раскольники (сторонники Киевского Патриархата);
«все патриотические акции в юго-восточных регионах обеспечиваются завезенными жителями Западной Украины».
Нагнетание антиукраинской истерии в российских средствах массовой информации привел фактически к всплеску ненависти со стороны россиян к украинцам. Становится очевидным, что в новой империи, которую стремится создать Россия, нет места для украинцев как нации.
Вместе с тем, наряду с глобальными задачами, информационно-психологическая война России против Украины решает и вполне конкретные тактические задачи, а именно:
Первая задача. Оправдание аннексии Крыма, инспирирование и поддержка сепаратистских движений в южных и восточных регионах Украины.
С этой целью на начальном этапе активно раскручивалась тема о якобы захвативших власть в Киеве «ультрарадикальных националистах», «Правом секторе», запрете на русский язык. Российской пропаганде присущ и специфический лексикон, часть терминов которого позаимствована из пропагандистского лексикона советского времени. Например, руководство Украины, пришедшее к власти после Революции Достоинства называется «хунтой» (аналогия «хунта Пиночета» в 70-80-е годы ХХ-го столетия), добровольческие части Министерства внутренних дел и Национальной гвардии «карателями», а саму антитеррористическую операцию «карательной».
Точно также применяются различные методы для дегуманизации украинских войск и украинцев в целом, навязать восприятие нынешней Украины как идейной наследницы гитлеровской Германии. Отсюда рассказы о «отрезанных головах сотрудников «Беркута», которыми играли в футбол», «распятом мальчике», «изнасилованных бабушках-эпилептичках», снегирях, которых украинские школьники якобы целенаправленно уничтожают как символ России, защищая при этом «сине-желтых синичек» и многое другое, что в обычных условия выглядело бы как бред, но в нынешних условиях находит благодарную аудиторию.
Отдельное место в российской мифологии занимают события в Одессе 2 мая 2014 года, когда в результате столкновения проукраинских активистов с сепаратистами погибло 48 человек, большинство из которых составляли пророссийские активисты. Если для сторонников Украины события 2 мая стали переломной датой, когда был остановлен сепаратизм на Юге Украины, то российская сторона активно и, надо признать, успешно использовала миф об «одесской Хатыни». Ряд российских граждан, воюющих на стороне террористов впоследствии признавались, что решение было принято именно после событий 2 мая, вернее сказать, «картинки», преподнесенной российским телевидением.
Вторая задача. Усиление недоверия граждан Украины к государственным институтам и политической элите. Здесь к сожалению приходится признать, что отсутствие серьезных политических и экономических реформ, ухудшение экономического положения большинства украинцев, продолжающаяся коррупция создают для этого хорошую почву;
Третья задача — разжигание межнациональной и межконфессиональной вражды среди граждан Украины. Для этой цели, например, используется такой испробованный метод как провоцирование антисемитских настроений. С одной стороны, активно раскручивается тема мнимого или реального еврейского происхождения Президента Украины Петра Порошенко, которого старательно называют Вальцманом, а также других руководителей и олигархов Украины. С другой, вбрасываются новости о якобы действующих на Донбассе против украинских войск еврейских отрядах;
Четвертая задача — создание негативного образа Украины и украинцев, воздействие на общественные настроения с целью усилить общественное давление на политические классы в странах ЕС. На данный момент российская пропагандистская машина, встретив противодействие со стороны европейской общественности, сменила тактику. Основная активность нацелена на решение следующих задач:
•навязать представление о военных действиях на Донбассе как исключительно внутренний украинский конфликт, а не как российскую агрессию;
•спровоцировать недовольство последствиями антироссийских санкций в предпринимательских кругах стран ЕС, сыграть на внутриевропейских противоречиях для того чтобы разрушить единую позицию по «украинскому вопросу»
•блокировать предоставление финансовой помощи Украине со стороны международных финансовых организаций;
•дискредитировать Украину с целью не допустить ее избрания в состав непостоянных членов Совета Безопасности ООН на 2016-2017 год;
•Не допустить привлечения международных миротворческих сил для поддержания мира в Украине;
Пятая задача — создание напряженности в регионах, где существуют сильные пророссийские настроения и существует потенциальная угроза сепаратизма. Такими наиболее уязвимыми регионами считаются Одесская и Харьковская области, которые также имеют стратегическое значение для Украины. На этой теме хотелось бы остановиться отдельно. Непосредственная угроза со стороны пророссийских сепаратистов была нейтрализована еще весной 2014 года и сегодня не существует организованного сепаратистского движения. Именно поэтому особое значение обретают попытки раскачать ситуацию с помощью информационных атак, которые осуществляются по нескольким направлениям:
Во-первых, проведение серии террористических актов против патриотических организаций, объектов инфраструктуры (железная дорога, газопровод и т.д.). Характерной чертой этих террористических актов является отсутствие жертв и анонимность. Очевидно, что они преследуют цель создать иллюзию о наличии мощного подполья в Одесской области, породить неуверенность у жителей области в способности властей обеспечить их безопасность, усилить общественное раздражение против патриотических организаций. Не стоит забывать и об экономическом эффекте. Террористические акты и информационная кампания вокруг нах наносят ущерб туристической отрасли, которая играет немаловажную роль в экономике региона.
Во-вторых, моделирование или создание ложных новостей. Например, наряду с недостоверной информацией о беспорядках в городе, организуется постановочные акции протеста специально для создания виртуальной «картинки». Длительность такой акции как правило не превышает 15-20 минут.
В-третьих, создание фейковых (ложных) организаций с участием реальных людей. Примером может служить создание так называемой «Народной рады Бессарабии» в Одессе, организации, в которой не были представлено ни одного представителя из Бессарабии, но которая создала определенный информационный шум.
Стоит отметить, что наряду с Одесской и Харьковской областями, объектом информационно-психологических операций становятся и другие регионы. Например, в Западной Украине предпринимаются попытки активизировать так называемый «галицкий сепаратизм», в Закарпатье делается акцент на поддержке «русинского движения» и т.д.
Говоря о промежуточных итогах российской информационно-психологической войны, можно прийти к следующим выводам:
— информационно-психологическая война представляет собой действительно очень гибкий инструмент, позволяющий в зависимости от обстоятельств менять векторы, лексику, тональность, интенсивность. Характерный пример – если на всех уровнях, начиная от высшего эшелона и заканчивая средствами массовой информации в прошлом году активно использовались обозначения «Новороссия» и «Юго-восток», то сейчас эти термины фактически исчезли из лексикона российских политиков, также как термины «хунта», «каратели» и т.д. Это однако не означает, что в случае обострения российская пропагандистская машина не вернется к этому лексикону;
— Украина как государство оказалось неспособно обеспечить свою информационную безопасность. Как правило, действия государства ограничились введением запретов и ограничений. В частности, были введены запреты на трансляцию российских телеканалов, являющихся основным орудием пропаганды, а также на трансляцию российской теле- и кинопродукции, прославляющих российских силовиков. Были приняты также четыре важных закона: «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрет пропаганды их символики», «О доступе к архивам репрессивных органов коммунистического тоталитарного режима 1917 — 1991 годов», «Об увековечении победы над нацизмом во Второй мировой войне 1939 1945 годов» и «О правовом статусе и памяти борцов за независимость Украины в ХХ веке». В то же время основную работу по разоблачению российской пропаганды и ее мифов взяли на себе представители неправительственных организаций, которые, как впрочем и другие волонтерские организации показали свою эффективность;
— победа в информационно-психологической войне, как и в целом в «гибридной войне» возможна только за счет ассиметричных мер. Действия по разоблачению лжи, распространяемой средствами массовой информации, есть лишь эффективная оборона. Гораздо большее значение обретает долговременная стратегически ориентированная гуманитарная и информационная политика, направленная, прежде всего, на формирование определенных ценностных ориентиров. Здесь играют роль не только средства массовой коммуникации, но и массовая культура – кино, литература, телевидение, популярная музыка.
Может ли применяться опыт информационно-психологической войны, которую ведет сегодня Россия против Украины, в странах Кавказа? Безусловно. Более того, многие из тех методов воздействия, которые сегодня применяются в Украине, были «обкатаны» в Грузии, во время грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов, конфликта в Нагорном Карабахе, русско-грузинской войны 2008 года.
Учитывая ту роль, которую играет Кавказ как альтернативный источник и альтернативный маршрут транзита энергоносителей из Центральной и Средней Азии в Европу, можно предположить, что страны региона будут по-прежнему находиться в центре внимания Москвы. Основные усилия российской пропагандистской машины будут направлены на:
— разжигание межгосударственных и межэтнических конфликтов внутри самих государств Кавказа с целью дестабилизации обстановки и прекращения финансирования альтернативных нефте- и газопроводов;
— распространение ложной информации о потенциале стран Кавказа, в частности, запасах энергоносителей и перспективах их добычи;
— активное использование «мягкой силы», формирование имиджа России как наиболее перспективного торгового партнера для стран Кавказа;
— дальнейшее формирование лояльных к России модераторов общественного мнения из числа экспертов;
— активизация миротворческих усилий России в решении карабахского конфликта, формирование имиджа России как «страны-миротворца»;
— стимулирование социальных протестов в странах Кавказа;
— поддержка правозащитного движения, акцентирование внимания на нарушениях прав человека в странах Кавказа;
— использование в своих интересах отношений стран Кавказа с Турцией и Ираном, игра на противоречиях стран Кавказа со своими соседями, в том числе с использованием информационного воздействия, распространения ложной информации и т.д.
