В сентябре этого года в Цхинвальском регионе собралась инициативная группа осетинского Народного Фронта, которая высказала желание присоединится к Народному Фронту, учрежденному Владимиром Путиным. Главной целью объединения инициаторы создания осетинского фронта – а это правящая партия «Единство» и проправительственная «Народная партия» – объявили скорейшее вхождение Южной Осетии в состав России.
По информации осетинских источников, в течение одного дня 800 человек стали членами нового движения. Авторы инициативы прогнозируют увеличение количества желающих. Лидер движения Тарзан Кокойты заявил, что мечта осетинского народа - «объединиться вместе с нашими северными братьями в одно государство».
«Вековая мечта» осетинского народа претерпела определенные изменения после 20-х годов 20 века. Вслед за оккупацией Грузии советской Россией и создания Югоосетинского автономного округа, осетинские коммунисты поставили вопрос объединения двух Осетий – только в составе Грузии.
Из переписки советских высших чинов проясняется, что в мае 1925 года Иосиф Сталин встретился с осетинской делегацией, которая ознакомила Сталина с идеей создания единой Осетии в составе Грузии. «Внимательно ознакомившись с этим делом, я убедился, что можно согласиться на объединение Южной и Северной Осетии в автономную республику и в составе Грузии» - писал Сталин в одной из депеш.
Одновременно, в Северной Осетии проводились съезды и собрания с требованием объединения. В новую Осетию, помимо Северной и Южной Осетии, должны были объединить и Моздокский район, который в то время не подчинялся Владикавказу.
Действующее при Народном Комиссариате Объединенное главное политическое управление (ОГПУ), подготовило для высшего руководства страны несколько пространных докладов о настроениях этнических осетин. В одном из докладов было отмечено, что желание к объединению обусловлено малоземельностью Северной Осетии. Помимо этого, как следует из доклада ОГПУ, в Северной Осетии собралась «избыточная» масса интеллигенции, которая выступала с националистических позиций. Спецслужбы отмечали, что просвещенная часть североосетинского общества происходит из буржуазного сословия и характеризуется «узко-националистическими взглядами». Стремление осетин присоединиться к Грузии было продиктовано еще и тем, что «по мнению интеллигенции, там больше перспективы свободы для национального развития».
Несмотря на такое предупреждение, Сталин не отказался от идеи объединения. 25 мая ВЦИК рассмотрел вопрос объединения Северной и Южной Осетии в составе Грузии. Комитет не принял окончательного решения и обязал секретаря Киселева согласовать вопрос с руководителями Северного Кавказа и Грузии. Одновременно, перед тем, как перейти под юрисдикцию Грузии, для подготовки ситуации в Тбилиси приехал представитель Северной Осетии Симон Тамкоев.
28 июня руководитель областного комитета компартии Грузии Серго Орджоникидзе оповестил Сталина о визите осетинской делегации и просил выслать следующие директивы. В ответном письме Сталин писал, что «лично он не против плана осетин», хотя, из-за сопротивления северокавказского областного комитета он колеблется и пока воздерживается от принятия конкретного решения.
Окончательное решение Сталин принял в августе 1925 года. Он послал политбюро пространное письмо, в котором отмечал, что за стремлением осетин к созданию единой республики и объединения с Грузией могут последовать аналогичные движения в других республиках Северного Кавказа. По мнению Сталина, в этом случае, возможно, и казаки потребуют, разрешить им создать собственную республику, что может вызвать рост русского национализма - «самого страшного вида национализма». К этому добавилось бы требование Башкирии и Татарстана об отделении от России.
Соответственно, Сталин отказался от плана объединения Осетии в составе Грузии. В последующие годы осетинская интеллигенция не раз пыталась поставить вопрос об объединении в составе Грузии. Но массовые репрессии 1937 года почти уничтожили большую часть интеллигенции и вопрос, само собой, был снять с повестки дня.
Спустя шесть десятилетий, разница между положением осетин, проживающих в России и Грузии, стало очевидной. Как заявлял первый секретарь областного комитета Северной Осетии Галазов в 1983 году, «мне очень жалко молодых людей моей национальности ... не имея элементарных знаний об осетинской культуре, они чувствуют себя неудобно в своем доме». По словам Галазова, первая школа в Северной Осетии, где обучение проходило на осетинском языке, открылась только в 1982 году.
Уровень развития осетинского языка и культуры в Южной Осетии резко отличался от Северной Осетии. Как заявлял первый секретарь областного партийного комитета, тов. Чехоев в 1989 году, всего на территории Грузии действовало 97 осетинских школ; из них 90 были в Южной Осетии, остальные - в Тбилиси, Лагодехи, Карели, Боржоми. В Цхинвали функционировал педагогический институт. Согласно переписи населения 1979 года, из 65 тысяч осетин только 820 не знали осетинского языка. «Это - один из лучших показателей для этнической группы в масштабе советского союза» - отмечал Чехоев.
Несмотря на такую ситуацию, во время развала советского союза, цхинвальская власть и местные националисты поставили вопрос о выходе из Грузии и объединения с Россией. Согласно исследованию ЮНЕСКО от 2009 года, осетинский язык вошел в число умирающих языков мира. К этой же категории относятся абхазский и почти все северокавказские языки. В Российской Федерации под риском исчезновения находится всего 136 языка.
* Мнения авторов статей могут не совпадать с позицией редакции. Ответственность за достоверность приведенных фактов несет автор статьи.
