Августовская война 2008 года и сегодняшняя Грузия

На второй годовщине российско-грузинской августовской войны общество, эксперты и политики пытаются оценить, какая существует причинно-следственная связь между нынешней внутренней политической обстановкой Грузии и августовской войной 2008 года. Развитию каких явлений способствовала, или напротив, помешала война. Какой могла быть страна, если бы не война.

Часто можно услышать, "не произойди это, не было бы того". 8 августа 2008 года произошла российско-грузинская война. Какие политические процессы обусловил, или какие внутриполитические процессы двинул этот факт, и какова сегодняшняя грузинская политическая картина? Как можно объяснить развитые в стране после войны явления, и какие между ними существуют связи, пусть даже косвенные?

Первое: с произошедшей в Грузии войной совпал мировой экономический кризис. Политолог Гия Нодия говорит, что мировой кризис парадоксально, но спас Грузию. Балансирующим уход из страны напуганных дестабилизацией инвесторов оказалась та первая материальная помощь, выделение которой было решено в октябре 2008 года на конференции доноров в Брюсселе, и в результате которого Грузия, как пострадавшая от войны страна, получила помощь в 4,55 миллиардов долларов. Эта помощь, по мнению политолога Рамаза Сакварелидзе, была подсказана жалостью, а не партнерским действием Запада. " Если не жалость Запада, это не партнерство, иначе я это назвать не могу, просто, нас пожалели, как угнетенную страну, и дали мелочь в протянутую руку. Если бы не такое отношение, мы бы оказались в гораздо худшем положении".

Несмотря на то, что спаслись от экономического кризиса, власти все же не смогли избежать 4 месячного внутреннего политического напряжения. Перед парламентом 9 апреля 2009 года началась, и затем продлилась до 22 июля т.н. акция камер, девизом которой, по крайней мере, на начальном этапе, было, чтобы понесшие поражение в войне власти ушли в отставку. Четырехмесячный протест завершился предложенными властью местными выборами, и визитом вице-президента США, Джо Байдена в Грузии.

Политолог Гия Нодия начатые оппозицией в апреле 2009 года акции связывает не столько с попыткой возложить политическую ответственность на власти за проигранную войну, сколько с восстановлением позиций, утерянных в выборах в первой половине 2008 года:

"После войны у оппозиции появились новые надежды, она в некотором роде посчитала, что акции Саакашвили на Западе упали, т.е. Запад не окажет помощи Саакашвили, в отличие от первой половины 2008 года, и, следовательно, будет возможно пустить в отставку Саакашвили массовыми протестными акциями. Однако эти расчеты не оправдались".

То, что, предлагая выборы, власти смогли переключить оппозицию с уличных акций на арену политической борьбы, эксперты оценивают, как хорошо продуманные действия властей, и это тоже связывают с отголоском войны- до войны власти были жестче. Примером называются разгон акций оппозиции 7 ноября 2007 года, и объявление затем чрезвычайного положения.

Профессор университета имени Ильи Чавчавадзе, Гига Зедания рассматривает в едином контексте войну, и произошедшие до войны, в ноябре 2007 года факты, и называет неким концом надежд. Надежд, которые опирались на вере, что Грузия после революции Роз быстрыми шагами шла к консолидированной демократии. Что Грузия действительно могла скоро стать полноправным государством Европы: "На мой взгляд, концом надежд была не война, это произошло раньше. Война была последней точкой, однако первый пункт тут поставили ноябрьские явления 2007 года, и война была концом этого. Я все это рассматриваю в единстве, период от ноября до августа был процессом, когда мы поняли, что нам нужно пройти еще долгий путь ".

О том, что изменила война для страны, и какую политическую картину представила на сегодня, председатель парламентского комитета евроинтеграции, Давид Дарчиашвили, отвечает радио "Свободе", что война была неминуемой необходимостью, без которой Грузия, как суверенное государство, теряла смысл, а сегодняшняя Грузия, по его оценке, страна, которая выдержала войну. Это само по себе говорит о многом: "Главное все же то, что Грузия смогла спастись перед крайней опасностью, спастись в пределах 60 %. Но была опасность, что не спасется на 100 процентов та Грузия, которую мы хотим для нашего потомства, для свободной и достойной жизни. Вот такая была опасность, и страна смогла это выдержать".

Один из лидеров республиканской партии, Давид Бердзенишвили говорит о том, чего не смогла изменить война:

"Снимали, и сейчас снимают клипы об Абхазии. В тех клипах, и вообще, в сознании грузинского народа нет абхазского народа, как такового, в грузинском сознании нет осетинского народа, как такового. Упрощенное отношение со стороны наших властей, со стороны немалой части оппозиции, и подавляющего большинства нашего населения, что с нами воевала Россия, что мы проиграли в войне с Россией. И что эти конфликты не имели грузино-абхазского и грузино-осетинского составляющего, такой является линия власти, и такая линия у большинства населения, и это главная интеллектуальная ошибка, которую допускает грузинский народ".

Мнение почти всех экспертов сходится в том, что без войны политический приоритет страны отличался бы только по тому признаку, что было бы меньше беженцев, что Россия по- прежнему имела бы статус посредника в конфликте, и что почти 20 летняя безрезультатная попытка восстановления территориальной целостности продолжалась бы так же безрезультатно. Однако, это, наверное, скорее относится к жанру той литературной сферы, которая называется контр фактуальной сферой, задача которой и есть обсуждение как раз таких историй, чтобы было тогда, если бы этот факт произошел не так.